На протяжении многих столетий в Японии сосуществовали разные литературные языки. Примерно в 7 в., когда страна заимствовала китайские формы государственного устройства и буддийскую религию, в японском обществе получил распространение классический китайский язык — "латынь Дальнего Востока", за которым в Японии закрепилось название камбун, 漢文 букв. "ханьское (т.е. китайское) письмо".
Однако уже в 8 в. появились обширные тексты на собственно японском языке (например, фрагменты свода мифов и преданий "Кодзики", поэтическая антология "Манъёсю"). С течением времени японский литературный язык развивался и обогащался, испытывая сильное влияние камбун, но при этом сохранял неизменной свою грамматическую основу. Разговорная же речь между тем спонтанно видоизменялась.
К середине 19 в. расхождения между литературным языком (получившим в эту эпоху название бунго, 文語 букв. "письменный язык") и некодифицированной разговорной речью, представленной множеством диалектов (которая стала обозначаться термином кого, 口語 букв. "устный язык"), стали настолько заметными, что в обществе сложилась болезненная ситуация триглоссии: камбун применялся в "высоких" документах, бунго в менее официальной, "средней" литературе, кого же расценивался как "низкий", вульгарный язык.
В ходе модернизации японского общества в последней трети 19 в. в стране развернулось общественное движение за "единство речи и письма", благодаря которому камбун практически вышел из употребления уже к концу столетия, а бунго резко сократил сферу своего применения, уступив место кого сначала в художественной прозе, потом в журналистике и науке.
После Второй Мировой войны бунго перестал употребляться и в официальных документах. Современный японский литературный язык в грамматическом отношении опирается на нормы кого (точнее, на нормы разговорной речи жителей состоятельных районов Токио конца прошлого века), а в лексико-фразеологическом отношении впитал в себя все богатство языковых форм, выработанных на протяжении веков в рамках камбун и бунго. Впрочем, камбун и бунго не исчезли полностью, в ограниченных пределах они изучаются и сегодня, прежде всего в целях чтения классической литературы, и находят применение в некоторых жанрах поэзии, при отправлении религиозных культов и т.п.
Вообще, судя по всему, если бы японцы не смогли найти компромисс между иероглифами и азбукой настолько рано (Вход в употребление кана-кандзи-мадзири-бун), то возможно японский язык постигла бы участь корейского или вьетнамского. То есть, кандзи бы исчезли из повседневного языка почти полностью. Занятно, как история иногда разворачивается.
